Зажигательная профессия

Журналисты Nature провели расследование по мотивам взрыва, разрушившего часть Высшей школы химии в Мюлузе. По их словам, закрепившееся после взрыва убеждение, что занятия химией очень опасны, неверны. Однако профессиональные химики с ними не согласны. По крайней мере, для стран бывшего СССР оно верно.

В четверг Nature опубликовал исследование, посвященное опасности занятий химией. Статья написана по мотивам трагедии, которая произошла 24 марта 2006 года в Национальном институте Высшей школы химии во французском городе Мюлузе. Тогда во время взрыва погиб 41-летний фотохимик, профессор Доминик Бурже. Благодаря поддержке СМИ по Европе распространилось мнение, что занятия химией очень опасны. Некоторые даже заявляли, что не только опасны, но и вредны.

Как пишут в опубликованном в Nature журналистском расследовании Марк Пеплов и Эмма Маррис, сама катастрофа в Мюлузе привела к ужасным последствиям. Погиб человек, разрушено 4 тыс. кв. м площадей, и восстановление их займет около трех лет. Ущерб от взрыва оценивается в $13 млн.

Однако, как считают исследователи, мнение, что химия – опасная наука, в первую очередь пережиток времен «старой доброй химии», когда исследователи делали все сами.

О XVIII – начале ХХ века и говорить нечего. Например, Карл Вильгельм Шееле, как говорят, погиб потому, что открыл синильную кислоту и, как полагалось в те времена, счел необходимым описать запах и вкус вновь открытого вещества. Запах миндаля он описать успел, а вкус – нет. Научная добросовестность погубила химика. А Анри Муассан потерял глаз при химических опытах.

Трагедии случались, конечно, и в более позднее время.

В 1970 году Барри Шарплесс ослеп при взрыве химического прибора, что не помешало ему получить Нобелевскую премию по химии в 2001 году.

Однако, как отмечают Пеплов и Маррис, последние 10–15 лет ситуация коренным образом изменилась. При соблюдении правил техники безопасности и применении современной аппаратуры и химической посуды травмы и летальные исходы практически исключены. Погибнуть человек может только по собственной или чужой безалаберности.

Например, среди студентов химического факультета МГУ периодически появляются беспалые. Обычно они становятся жертвами опытов с бертолетовой солью. Профессор ВКНМ МГУ Юрий Коренев говорит: «Один грамм бертолетовой соли равен одному пальцу». Впрочем, сам Юрий Михайлович пожизненно обречен носить темные очки с диоптриями – последствие химического ожога глаз. А известный всем химикам составитель задач для олимпиад по химии Сергей Сергеевич Чуранов не может бриться, так много осколков лабораторной посуды застряло в его щеках и подбородке.

К сожалению, слова об изменении ситуации почти не относятся к странам СНГ, где на первое место среди причин отравлений и травм выходят технические проблемы.

Сам автор исследования в пору работы в Физико-химическом институте НАН Украины в Одессе минимум трижды получал легкие отравления хлороксидом серы из-за поломок вытяжки, а его коллега отказывал своей супруге в работе в лаборатории органической химии до рождения ему здоровых детей.

В свою очередь редактор отдела «Наука» в бытность учеником химического класса СУНЦ МГУ также из-за неработающей вытяжки получил во время химического практикума сильнейшее отравление смесью галогенов, в основном бромом. Еще одна трагедия едва не произошла с ним четыре года спустя, после того как отключилась подача воды в охлаждающую систему реактора, что повлекло за собой испарение более двух литров метанола. Правда, тогда (на счастье всех присутствовавших в комнате) вытяжной шкаф работал.